«Да, старался. Разве он не сообщил вам?»

«Извини, Рембрандт, – вмешался Норби. – Я пытался разобраться в одной сложной проблеме и не уделял внимания телепатическим сигналам. Трудно постоянно помнить о том, что в отличие от людей вы способны передавать дальние телепатические сигналы, если как следует постараетесь».

«Это в самом деле требует значительных усилий».

«У вас беда? – спросил Норби. – Случилось что-то ужасное, требующее моей помощи?»

«Нет, Норби, ничего страшного», – Рембрандт помедлил, будто в нерешительности.

«Не страшное, но достаточно плохое?» – упорствовал Норби.

«Нет-нет, все в порядке. Я лишь надеялся… может быть, вы с Джеффом – и вы тоже, адмирал, если вас это заинтересует, – согласитесь оказать нам небольшую услугу?»

«Разумеется!» – хором ответили Джефф и Норби.

«Какого рода услугу?» – с подозрением осведомился Йоно, который не был знаком с Рембрандтом.

«Возможно, я смогу лучше объяснить, если вы подниметесь на борт моего корабля и познакомитесь с моей сестрой, которая сейчас гостит…»

«С вашей сестрой!» – это был Йоно.

«Да. Это она хочет попросить об услуге, но сначала нам нужно побеседовать».

«Мы придем, как только я состыкую наши воздушные шлюзы», – отозвался Норби, подмигнув Йоно. Адмирал, казалось, застыл от ужаса.

«Тогда до скорой встречи. Пожалуйста, отправляйтесь прямо в нашу обсерваторию. Мы с сестрой будем ждать вас там».

Йоно отпустил руку Норби.

– Джефф, ты так много рассказывал мне об этом удивительном существе, но почему-то ни разу не упоминал о том, что у него есть сестра.

– Я впервые услышал о ней минуту назад. Но не расстраивайтесь, адмирал, она же не человек. Она инопланетянка, одна из Других. Возможно, ей тысячи лет по нашему летосчислению.

– Мне везет, – пробормотал Йоно. – Еще одна старшая женщина!

Глава 4

Другая миссия

Когда они вошли в обсерваторию корабля Других, Йоно остановился, как вкопанный, растерянно глядя по сторонам. Джефф понимал адмирала: это огромное помещение некогда произвело на него такое же впечатление. Помимо ощущения простора в плавных линиях стен и потолка чувствовалась изысканная, чистая красота, а вся задняя стена представляла из себя неимоверных размеров окно, за которым сейчас колыхалась серая мгла гиперпространства.

– Адмирал, когда корабль находится в обычном пространстве, вид просто фантастический, – сказал Джефф. – Звезды, если находишься в галактике, или целые острова звезд, если летишь между галактиками.

– Между галактиками! Бог ты мой, каким же опытом должны обладать существа, путешествующие по всей вселенной! – Йоно подошел к окну и осторожно прикоснулся к нему. – У Федерации еще не существует технологии, способной изготовить оптически безупречное окно таких рамеров, противостоящее перегрузкам при гиперпрыжках. Мой иллюминатор по сравнению с этим кажется мелкой нелепицей.

Джефф, Норби и Йоно были одни в зале обсерватории. В сущности, они еще никого не видели с тех пор, как поднялись на борт корабля Других.

– Здесь негде сесть, – проворчал адмирал.

Зал был пуст, за исключением белого пьедестала, на котором стояла одна из кристаллических световых скульптур Рембрандта. На ближайшей к ним стене висел большой портрет джемианской драконицы-матери и ее ребенка.

– Сначала посмотрите на скульптуру, адмирал, – предложил Джефф. – Вы увидите… или почувствуете… не знаю, как это получается, но практически все, что вы можете себе представить. В общем, я не…

– Если это лучшее, на что ты способен в оценке произведений искусства, то просто удивительно, как тебе удается сдавать зачеты в Академии.

Однако Йоно подошел к скульптуре и пристально посмотрел на нее.

– Нравится, адмирал? – поинтересовался Норби.

– Я не могу понять, что именно я вижу, – Йоно неосознанно вторил Джеффу. – Странно… но от этого возникает светлое чувство, как будто надежда – это неотъемлемый аспект самой вселенной.

Норби прикоснулся к Джеффу.

«Я уверен, что скульптура открывает самые потаенные желания того, кто смотрит на нее. Значит, Йоно хочет надеяться?»

«Может быть, он хочет надеяться на более интересную жизнь. Вдруг он так увлечен своей голографической камерой, потому что устал от своей должности и работы в Космическом Командовании?»

«А может быть, ему одиноко. Ты видел, как он целовал премьер-министра? Судя по моим наблюдениям за специалистами по поцелуям, вроде твоего брата, я бы сказал, что у адмирала неплохой класс».

– Как хочется иметь побольше времени, чтобы ценить красоту в искусстве и музыке, – вздохнул адмирал, словно отвечая на их мысли. – Да и в людях тоже. Никому не говори, кадет, но даже моя работа в последнее время перестала радовать меня.

– Вы лучший адмирал Земной Федерации со времени ее основания, – чистосердечно заверил Джефф. Йоно покачал головой и устало сгорбил плечи.

– Может быть, но этого недостаточно, правда? Нет, не надо отвечать. Тебе всего лишь пятнадцать лет, и ты не можешь знать. И не говори мне, будто у меня наступил один из этих нелепых кризисов «середины жизни»… хотя я в самом деле уже перевалил за…

– О нет, адмирал! – хором воскликнули Джефф и Норби.

– Я хочу одного: вернуться к моим предкам и обрести надежду, озарявшую их жизнь. Найти ощущение прекрасного, заставившее их украсить резьбой этот кусок слоновьего бивня. Я хочу знать, что означают эти символы!

Джефф старался придумать что-нибудь веселое, потому что адмирал выглядел хмурым и подавленным. Но в следующее мгновение Йоно выпрямился и сердито посмотрел на него.

– Ну что, Другие собираются заставить нас стоять здесь до скончания века?

– Мне очень жаль адмирал, – пробормотал Джефф, пытаясь скопировать жест, который подсмотрел у Рембрандта.

– Во имя великих звезд, чем ты занимаешься? Выполняешь мистические пассы, которые должны превратить меня в табуретку?

– Пытаюсь вытащить сиденья из пола, – ответил Джефф.

– Ты сошел с ума?

Норби быстро подошел к странному маленькому устройству, вмонтированному в стену рядом с полом. Он вытянул сенсорный провод и просунул его в маленькое отверстие в центре устройства.

– Норби тоже сошел с ума? – поинтересовался Йоно. – Или он просто подзаряжается?

– Обычно он подзаряжается в гиперпространстве, поэтому я не знаю, что он сейчас делает, – ответил Джефф. – Норби?

Со слабым шелестящим звуком из пола выползли четыре низких сиденья, покрытые блестящим золотистым материалом.

– Волшебство! – благоговейно произнес Йоно.

– Высокоразвитая технология, – возразил Норби, вынув из стены свой сенсорный провод. – Я только что попросил ВЭМ позаботиться об удобствах для существ, которым иногда необходимо сидеть.

– ВЭМ?

Джефф рассмеялся.

– Норби так называет компьютер этого корабля. «ВЭМ» означает «Ваше Электронное Могущество». Ты поздоровался с ней, Норби? Мне казалось, что вы с ВЭМ хорошо ладили.

– Это правда, – Норби понизил голос и заговорил на Стандартном Земном языке. – Вообще-то ее ум оставляет желать лучшего, но ее недоразвитые эмоциональные контуры явно благосклонны ко мне.

– Еще одна особа женского пола, – пробормотал Йоно на том же языке. – А я-то пытаюсь обрести надежду.

– Вселенная едва не лишилась надежды из-за женщин, – педантично заметил Норби. – Я читал древние мифы.

– В самом деле? – удивился Йоно. – И что же ужасного сделали женщины?

Норби сложил руки за выпуклым бочкообразным корпусом, изогнув их в локтевых сочленениях. Он напоминал миниатюрного толстенького профессора, собравшегося прочесть лекцию.

– Греческие боги даровали Эпиметеусу две вещи: его жену Пандору и ящик, который ему запретили открывать. Естественно, будучи мужчиной, он послушался и не стал заглядывать в ящик. Это сделала Пандора, выпустив на волю все зло мира.

– Очень неосторожно с ее стороны, – сказал Йоно. – Хотя и предсказуемо. Я уверен, что моя сестра поступила бы так же.