– Фарго, – нетерпеливо сказал Джефф, – позволь Марселю закончить свою историю, – он повернулся к маленькому французу: – Когда вы говорили, что ваша семья делает хитроумные автоматы, вы имели в виду роботов?

– Я не знаю этого слова, – сконфуженно признался Марсель. – Оно английского происхождения?

– Да, в некотором смысле… – Джефф покраснел. Как он мог забыть, что слово «робот», имеющее чешское происхождение и означавшее «механический человек», появится только через полтора столетия? – Я хотел спросить, в вашей семье делали механических людей?

– О да! И леди, играющих на клавикордах, и птиц, откладывающих яйца, и много других чудес. Некоторые из автоматов были размером с оригинал. Поскольку я маленький, я мог залезать внутрь и управлять механизмом. То были великие дни для моей семьи, но увы – все мои родственники уже ушли в мир иной, и я остался последним из рода Ослэров, – он печально покачал головой. – Через несколько часов я тоже покину этот мир, – добавил он.

– Вы еще не рассказали нам, как попали в Бастилию, – напомнил Джефф.

– Видите ли, друг мой, оставшись в одиночестве, я не смог найти подходящего способа заработать на жизнь и был вынужден один за другим продавать свои автоматы. В конце концов, у меня остался лишь механический гусь, послуживший причиной моего падения.

– Механический гусь?

– Вот именно. Когда мой домовладелец в очередной раз потребовал от меня арендную плату и пригрозил выгнать меня на улицу, я продал гуся. К несчастью, автомат попал в руки к злоумышленнику, наполнившему внутренности гуся краденым золотом и отправившим его в Англию через Ла-Манш. Меня обвинили как в краже, так и в предательстве интересов своей страны. У меня не было чека о продаже гуся, а покупатель оказался известным преступником, хотя раньше я об этом не знал. Он бежал за границу. Разумеется, никто не поверил моему рассказу, и у меня не осталось родственников, которые могли бы мне помочь.

– Ужасно! – с негодованием воскликнул Джефф. – И что, суда тоже не было?

– Суд-то был, – вздохнул Марсель. – Мы же не варвары. Однако меня быстро осудили по всем пунктам обвинения. Судьи не собирались верить маленькому часовщику. Им было гораздо важнее показать властям, как расторопно они умеют работать. Поэтому теперь мне нужно готовиться к смерти. Это не так уж плохо. Возможно, я присоединюсь к остальным членам моей семьи, куда бы они ни ушли. Мой покойный отец и мать… младший брат…

Фарго снял свой тяжелый парик и облокотился на него, как на подушку.

– Марсель, – сказал он, – если мы придумаем, как выбраться из Бастилии, то постараемся взять тебя вместе с нами.

– Вы очень добры, друг мой.

– Но сейчас я должен немного поспать; у меня такое чувство, будто я где-то потерял целую ночь.

– Приятных сновидений, – жизнерадостно произнес Марсель.

Фарго мог спасть где угодно и в любых условиях. Вскоре он захрапел; тем временем Джефф продолжал напрягать свои мозговые извилины в поисках выхода.

– Марсель, почему вы думаете, что американцы одеваются в домотканое платье? – тихо спросил он.

– Весь мир знает об этом, – озадаченно ответил Марсель. – Кроме того, американцы не носят парики.

Джефф снял свой парик. Он был громоздким и неудобным, а тесная сатиновая одежда и без того доставляла значительные неудобства. Марсель кивнул.

– Cher papa [5] не одобряет парики.

– Кто, ваш покойный отец?

– Ну вот, а вы еще называете себя американцами. Разве вы не знаете, что придворные леди называют американского посла Бенджамина Франклина cher papa?

– Франклин! Ах да, я и забыл: он должен быть здесь, во Франции.

– Мсье Франклин одевается совсем не так, как вы и ваш брат, – заметил Марсель.

– Интересно, могу ли я увидеть его?

– Увы, он стар и редко покидает свою резиденцию в Пасси.

– А где это?

– Неподалеку от Парижа, по дороге в Версаль.

– Мог бы кто-нибудь передать ему срочное послание?

– Вообще-то верхом до Пасси скакать меньше часа…

– Я требую встречи с Бенджамином Франклином, моим соотечественником, – закричал Джефф охраннику, прижав губы к дверному косяку. – Если вы немедленно не пошлете за ним, у вас будут неприятности с Соединенными Штатами!

Ему никто не ответил. Марсель горько рассмеялся.

– Эта новая страна, которую вы называете своей родиной, еще очень мала и слаба. Она не в состоянии даже заявить ноту протеста такой великой державе, как Франция, если что-то случится с ее шпионами.

– Но я не шпион! Мне всего лишь четырнадцать лет.

– Ты достаточно взрослый, чтобы быть солдатом или шпионом. Да и ростом тебя Бог не обидел.

Джефф опустился рядом с Фарго и попытался сосредоточиться. Если он не может поговорить с Франклином, единственной надеждой оставался Норби. Не может ли робот ответить ему?

Он соприкасался спиной с Фарго, поэтому между ними непроизвольно возник телепатический контакт.

– Я согласен, – зевнув, отозвался Фарго. – Позови Норби. Возможно, копия ожерелья перебросила Олбани в Версаль. Вместе с Норби мы сможем поискать ее там.

– Я пытаюсь, но его отделяют от нас несколько столетий и почти пять тысяч километров.

– Он твой робот, Джефф. Он настроен на тебя лучше, чем на кого-либо другого. Это единственная возможность, которую я вижу сейчас.

– Но, Фарго, предположим, наше появление здесь изменило ход истории, и в будущем – в нашем собственном времени – Норби уже не существует. Вдруг нас тоже там не существует?

– Мы существуем здесь.

– Но…

– Джефф, – твердо сказал Фарго. – Не стоит выдумывать разные ужасы. Давай допустим, что Норби существует, и ты попытаешься связаться с ним. Кроме того, наш друг-часовщик неловко себя чувствует, когда мы говорим на земном языке.

– Извини, Марсель, – сказал Джефф по-французски. – Мне нужно помедитировать… то есть посидеть в тишине и подумать как следует. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Разумеется, – ответил Марсель. – Мне часто приходилось сидеть в тишине и размышлять, когда я находился внутри большого автомата и ждал, пока отец подаст мне сигнал начинать. Размышление успокаивает нервы.

– Как раз в этом я и нуждаюсь, – согласился Джефф. – Мне предстоит очень трудное дело.

Он сосредоточился, пытаясь установить контакт с Норби.

Глава 3

Плаха палача

Сырые серые стены Бастилии давили на Джеффа, мешая успокоиться. Контакт с Норби казался совершенно невозможным, и примерно через полчаса он сдался.

Он начал расхаживать взад-вперед по маленькой камере, а Марсель и Фарго, которым больше нечем было заняться, наблюдали за ним. Внезапно Джефф остановился: у него появилась идея.

– Фарго, – сказал он. – У меня во внутреннем кармане лежит ручка. У тебя есть бумага?

– Должно быть, ты шутишь. Этот дурацкий костюм такой тесный, что мне пришлось оставить все личные вещи в гримерной.

Джефф немного подумал и решил, что ему не нужен внутренний карман. Он оторвал подкладку и начал писать на материале – белом хлопке, так как костюмеры не сочли необходимым делать из сатина и верх, и подкладку.

– Это английский язык? – спросил Марсель.

– Совершенно верно, – ответил Джефф.

– Твоя ручка пишет, хотя ты не обмакиваешь ее в чернила?

– Это американское изобретение, – невозмутимо сказал Фарго. – Новости о нем еще не дошли до других стран.

– Удивительно, – вздохнул Марсель.

– Что это за послание? – спросил Фарго, заглянув Джеффу через плечо. – «Мы должны держаться друг друга, иначе нам придеться висеть поодиночке…» Что за бессмыслица?

– Франклин знает эти слова, – ответил Джефф. – А теперь дай мне верхнюю пуговицу от твоего жилета, Фарго. Мои не золотого цвета.

– Но это всего лишь окрашенный пластик.

– Поэтому я и хочу послать такую пуговицу Франклину.

– Друзья мои, тюремщик отпирает дверь, – сказал Марсель. – Он принес нам еду. Чувствуете запах?