– Ты дерзко оскорбил наш род и нашу культуру!

– Кто, я?!

– Да, ты. Мы провели расследование и уверены, что именно ты был виновником этого безобразия! Ты Придворный Ученый и главный изобретатель на Иззе.

Инг с трудом сглотнул.

– Но я не собирался… то есть мы всего лишь проводим рекламную кампанию с целью укрепить взаимопонимание между нашими народами. В конце концов, иззианцы – я имею в виду людей-иззианцев – не вмешиваются в ваши дела и не ездят на ваши острова. Кометные хвосты! Да вы, ребята…

– Мы гермафродиты, но считаем себя существами женского пола.

– М-мм… понятно. Так вот, много лет назад вы, девочки, запретили людям рыбачить рядом с вашими островами или высаживаться на них, и люди послушались. Они обменивают свои товары на ваши морские продукты и драгоценные камни. А теперь из-за какой-то прелестной игрушки…

– Она не прелестная, а кощунственная!

Инг потянулся к кукле, но предводительница джилотов быстро схватила ее.

– Мы возьмем шесть коробок этих кукол…

– Возьмите хоть все. Можете утопить их в море, мне все равно.

– Зачем нам топить их? Эти игрушки в самом деле прелестны.

Инг недоумевающе уставился на джилотку.

– О чем мы с вами толкуем, мэм?

– Меня зовут Блауф, и я возглавляю джилотское сообщество. Поскольку мы пришли на вашу ярмарку, то заодно закажем партию кукол для наших детей, но вы обязаны уничтожить все комплекты игры «Хитрые Шарики», иначе мы устроим забастовку и лишим людей морских продуктов…

– «Хитрые Шарики»? Это же невинная маленькая игра, – запричитал Инг. – Что в ней плохого?

– Форма шара считается у нас священной.

– Она олицетворяет солнце?

– Нет. Иззианское солнце может быть шарообразным. Вы утверждаете, что это не плоский диск, но форма шара для нас священна из-за яйца.

– Минутку, – перебил Инг. – Яйца не совсем шароообразны.

– Я имею в виду наши яйца. Это святотатство – превращать в глупую игру великолепный Порядок и Величие Претворения.

Джефф чуть не рассмеялся, но вовремя осознал, что в Иззхолле внезапно наступила полная тишина. Инг приподнял брови, дергая уголком рта, однако остальные иззианцы выглядели потрясенными: их культура была более пуританской, чем земная.

– Порядка и Величия? – придушенным голосом повторил Инг.

– Порядка и Величия Претворения, – торжественно подтвердила Блауф, ритмически помахивая всеми своими щупальцами.

– Но в человеческих играх и игрушках полно шариков!

– Мы возражаем только против игры «Хитрые Шарики». Джилоты откладывают прекрасные желтые яйца и укутывают их в зеленых водорослях, растущих вокруг побережий наших островов. Это кощунственная игра позволяет людям жонглировать нашими яйцами, чтобы они попадали в зеленые углубления. Мы не потерпим подобного надругательства…

– Дай-ка мне эту штуку, – Инг наклонился и выхватил игру «Хитрые Шарики» у ближайшего иззианца, державшего ее с таким видом, словно она могла взорваться в любой момент. – Я не программировал заводской компьютер на эти цвета. Основу предполагалось сделать черной, чтобы труднее было видеть углубления, а сами шарики – серебряными. В детстве у меня была такая игра.

– Ага! Значит, это не ты ее изобрел? – язвительно поинтересовался Гарус.

– В общем-то, нет, – признал Инг. – Кто перепрограммировал компьютер?

– Никто не поверит, что это не твоих рук дело, – отрезал Гарус, повернувшись к Блауф. – Я родственник королевы, и полагаю, сейчас я могу говорить от ее имени. Допустим, изготовитель игры…

– Я здесь, – пробормотал румяный коротышка, истекавший потом от беспокойства. – Клянусь, что в программе изготовления не было заложено сочетания желтого и зеленого цветов!

– …предпримет простые, но эффективные меры? Он соберет все проданные комплекты игры и перекрасит их, сделав основу черной, а шарики серебристыми.

Джилоты пошептались между собой.

– Этого будет вполне достаточно, – наконец объявила Блауф.

– В таком случае, добро пожаловать на ярмарку, дорогие гости, – Гарус ударил по срунам своего инструмента и запел:

– Это моя песня, – проворчал Инг. – И ты поешь ее неправильно.

– Это песня Гилберта и Салливана! – крикнул Джефф.

– Заткнись, Инг, – отозвался Гарус. Он продолжал петь, пока джилоты спрыгивали со сцены и смешивались со зрителями.

Юноша заметил, что адмирал пропустил все происходящее на сцене. Йоно подключил свое «Крошечное Путешествие» к другому терминалу и сидел, словно приклеенный к игре.

– Норби, попробуй снова освободить адмирала, – попросил Джефф.

Рука робота вытянулась на всю длину и выключила терминал. Адмирал с осоловевшим видом повернулся к ним.

– Ну, как ваши впечатления от игры?

– Скоро наступят перемены, – пробормотал Йоно. – Перемены к лучшему.

Тем временем Гарус продолжал петь. Инг отбивал ритм на барабанчике, а Ксинна подыгрывала на крошечной флейте:

Не обращая внимания на слова, показавшиеся Джеффу очень важными, Йоно встал и потянулся.

– Кажется, я проголодался. Где и когда мы сможем перекусить?

Норби прикоснулся к Джеффу.

«Лучше отвезти его обратно на корабль. Он выглядит не вполне здоровым».

«О’кей, но на этот раз мы будем соблюдать правила дорожного движения».

Кто-то потянул его за рукав куртки. Он огляделся по сторонам, затем посмотрел вниз и увидел джилота.

– Блауф? – озадаченно спросил он.

– Да, это я, сэр…

– Меня зовут Джефф. Это мой робот Норби, а это адмирал Борис Йоно. Адмирал, джилоты живут на островах в океане…

– «Йоно», – перебила Блауф. – Очень звучное имя, подходящее для уникального индивидуума, воплощающего человеческие представления о монументальности и величии.

– В самом деле? – казалось, Йоно очнулся от глубокого сна.

– Я увидела Вас со сцены, и мне сразу же захотелось познакомиться с Вами. Вы единственный человек, которому я могу доверять. Меня беспокоят некоторые последние события, и я обратилась бы за советом к королеве, но у нее так много волос! У всех людей очень много волос, включая и Вас, сэр Джефф.

– А у меня нет, – заявил Норби. – Можете ли вы доверять мне?

– Ты не органическое существо. А сэр Борис Йоно, помимо роскошной бахромы над ротовым отверстием, отличается также полным отсутствием растительности на голове. Могу ли я присоединиться к Вам за трапезой, о которой Вы упоминали?

– Разумеется, Блауф. Это большая честь для меня.

– Мы отправимся на корабль, – твердо сказал Норби, поддерживая Йоно под руку. Адмирал взял с собой коробочку с «Крошечным Путешествием».

Вернувшись на корабль, все трое перекусили синтезированными сэндвичами с тунцом, вкус которых показался Блауф изумительным.

– Я когда-нибудь с удовольствием погощу на Земле, если ваша морская пища так вкусна, – сказала она.

– Очень надеюсь на это. Вы согласны, адмирал? – Джефф специально обратился к Йоно, надеясь пробудить его от странного, летаргического состояния. Адмирал вел себя так, словно ничто не имело значения, и единственной важной вещью было ожидание неких загадочных перемен.

С Блауф возникла проблема. Она неимоверно привязалась к Йоно и изъявила желание сопровождать адмирала в его каюту для послеобеденного отдыха. Йоно зевнул и согласился с безразличным видом. Когда они ушли, робот озабоченно взглянул на Джеффа.

– Как нам вытащить адмирала из этого состояния?

– Нужно выяснить, как на него повлияло «Крошечное Путешествие».

– Я сам попробую, – вызвался Норби. – Не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое, что и с адмиралом.